То, что 25 марта 1918 года была принята Третья Уставная грамота, провозгласившая независимость Беларусской Народной Республики, знает, пожалуй, каждый. Но как в нашей стране стали праздновать этот день? Оказывается, о Дне Воли часть беларусов знала еще во времена БССР. И произошло это благодаря… советской пропаганде. Как проходил День Воли тогда, почему его маскировали под обряд призывания весны и кто такие «бебурнаци»? Об этом «Зеркало» поговорило с беларусами, участвовавшими в первых таких празднованиях.
«Сочетание слов „буржуазный“ и „беларусский“ было чрезвычайно интригующим»
В начале 1980-х годов будущий языковед и общественный деятель Винцук Вячорка был студентом филологического факультета БГУ. Он вспоминает, что первые знания о событиях марта 1918-го получил, как это ни парадоксально, через советскую пропаганду. В 70-х и 80-х годах прошлого века в печати выходили небольшие брошюры из серии «Библиотечка газеты „Голос Родины“», из которых молодой филолог и узнал о Беларусской Народной Республике.
— «Голос Родины» была газетой, специально предназначенной для беларусской эмиграции, — рассказывает Вячорка. — Брошюры, которые издавались в этой серии, имели характерные названия вроде «Почему не состоялась БНР?». Они свободно продавались в книжных магазинах Минска и других городов, так как были идеологически правильными. Эти книги не просто прошли всю возможную цензуру, а были призваны не допустить никакой другой беларусскости, кроме советской.
Но практический эффект получился обратным. Винцук Вячорка вспоминает, что во время чтения брошюр его зацепило слово, которое беларусская советская пропаганда придумала, чтобы пренебрежительно называть создателей БНР. В голове юноши оно посеяло критическое зерно.
— Они придумали слово «бебурнаци», которое, по их мнению, должно было звучать смешно или пренебрежительно. Бебурнаци — это беларусские буржуазные националисты. Сочетание слов «буржуазный» и «беларусский «было чрезвычайно интригующим, — смеется собеседник. — Нам прививали мысль, что беларусы всегда были крестьянским (в лучшем случае — пролетарским) народом и никаких других социальных слоев в нем не было. А тут вдруг оказалось, что было что-то беларусское и одновременно буржуазное.
Благодаря пропагандистским брошюрам о событиях 25 марта 1918 года узнал и будущий известный переводчик Сергей Шупа. Он вспоминает, что такая литература рассказывала не только о «бебурнаци».
— Читая это вверх ногами или с обратным знаком, люди, которых это интересовало, могли обо всем узнать, — признается Шупа. — Там была информация и о 25 марта, которое беларусские буржуазные националисты на Западе торжественно отмечали, и о бело-красно-белом флаге, и о «Погоне». Были и какие-то серьезные книги. Например, работа Вадима Круталевича, которая называлась «Рождение БССР: на пути к провозглашению республики». В ней более-менее объективно, насколько это было возможно, описано, что происходило в Беларуси в 1917—1918 годах. Я внимательно читал, и постепенно картина начала складываться.
«Торжественно подняли высоко на дереве бело-красно-белый флаг»
Сергей Шупа подчеркивает, что информация о тех событиях открывалась ему постепенно. Поэтому эффекта взрыва знания о БНР для него не оказали. Более того, даже на излете СССР и даже в кругу друзей и единомышленников говорить вслух о таких вещах было страшно.
— На одном из заседаний неформального клуба «Перакладчык» в 1986 году филолог Змитер Савка спросил: «Какой статус был бы идеальным для Беларуси?» И я побоялся открыто при людях сказать ему то, что думаю, — признается Шупа. — Помню, были опасения, так как тогда советская власть была довольно сильна, хотя уже начала шататься. И кто знает, был ли среди нас подсаженный и не следил ли он за нами.
Винцук Вячорка вспоминает, что когда он и его друзья узнали о БНР, то естественным образом появилось желание каким-то образом праздновать 25 марта каждый год. В начале 1980-х годов они уже создали неформальное молодежное объединение «Беларуская майстроўня» (его даже разрешили власти тогдашней БССР). Чтобы не привлекать к себе внимание, торжества ко дню провозглашения независимости БНР они маскировали под традиционные празднования. Например, под обряд призывания весны.
— Это был 1981 или 1982 год, зима длилась долго, в марте еще лежал снег, — рассказывает Вячорка. — Мы собрались в лесу между деревней Асеевка и местечком Михановичи (Минский район. — Прим. ред.). У нас был флаг, сшитый вручную, и сборники Янки Купалы. Зажгли костер, читали возле него стихи. Торжественно подняли высоко на дереве бело-красно-белый флаг. После этого каждый год, до 1989-го, отмечали тайно.
Но случались на 25 марта и более дерзкие попытки празднования, признается Винцук Вячорка.
— Одна из девушек, близкая к нашему кругу, в 1983 году накануне 25 марта повесила бело-красно-белый флаг на крыше Оперного театра, — вспоминает собеседник. — Он там провисел пару дней. Как раз тогда в Минск приехала делегация из какой-то арабской страны. Из того, что флаг свободно висел и развевался над одним из знаковых зданий беларусской столицы, я делаю вывод, что о нем банально ничего не знали те, кто должен был бы знать по долгу службы. Так что он был поднят не только в лесу, но и в небе над Троицкой горой (историческое название местности, где расположен Оперный театр. — Прим. ред.).
Название «День Воли» придумал журналист Сергей Дубавец
Первая публичная уличная акция по случаю дня провозглашения независимости БНР прошла в Минске в 1989 году. Провел ее у входа в Театрально-художественный институт (ныне Беларусская государственная академия искусств) тогдашний студент этого учреждения и будущий известный художник Алесь Пушкин. Политзаключенный, который умер в реанимации 11 июля 2023 года, куда его отправили из гродненской тюрьмы № 1.
Как писало «Радыё Свабода», Алесь Пушкин сначала вынес на крыльцо здания бумажного аиста и 71 воздушный шарик — по количеству лет с момента провозглашения БНР. На нем был плакат с надписью «Грамадзянін, у гэты дзень, 71 год назад, была абвешчана Беларуская Народная Рэспубліка. Памятай і думай аб гэтым! Жыве Незалежная Беларусь!».
Художник планировал пройти с ним вдоль Ленинского проспекта (теперь — проспект Независимости), но его задержали, как и 35 человек вместе с ним. В результате Пушкина осудили на два года лишения свободы, но условно.
За акцией Алеся Пушкина 25 марта 1989 года случайно наблюдал молодой журналист Сергей Наумчик, который через год станет депутатом Верховного Совета БССР. Он вспоминает, что поступок художника стал еще одной причиной, заставившей пропаганду рассказать беларусам о событиях 71-летней давности.
— Я тогда работал в Доме печати, который находится рядом с Театрально-художественным институтом. Правда, когда я вышел на улицу, то была уже финальная сцена — Алеся схватила милиция, — вспоминает Наумчик. — Но об этом поступке появилась статья сначала в Беларусском телеграфном агентстве (БЕЛТА), и по тогдашним правилам его перепечатали все официальные газеты — центральные и региональные. Благодаря этому больше людей узнало о существовании Беларусской Народной Республики.
Через год, в 1990-м, о 25 марта стало возможно говорить не только в государственной, но и в независимой прессе, которая только-только появилась. Первый специальный выпуск газеты «Свабода» (нулевой выпуск согласно редакционной нумерации) был посвящен именно этой дате. Тогда же впервые в публичной сфере прозвучало словосочетание «День Воли». Придумал его журналист издания Сергей Дубавец, говорит Винцук Вячорка:
— Это была журналистская метафора, которая каким-то образом, случайно для меня, стала чуть ли не основным названием этого дня. Кстати, я не считаю это целиком позитивным явлением, потому что этим самым немного заслоняется глобальное эпохальное значение 25 марта, которое было не просто днем декларирования свобод и прав. Если точно, их БНР объявила в своих Первой и Второй уставных грамотах. А Третья Уставная грамота была посвящена именно появлению на карте Европы нового государства беларусов. Я называю 25 марта Днем независимости.
«Нужно наконец установить День независимости 25 марта, и все»
Но официальным Днем независимости в первые годы постсоветской Беларуси стало 27 июля — день принятия Верховным Советом декларации о суверенитете БССР в 1990-м. Сергей Наумчик, который был в то время депутатом беларусского парламента, говорит, что оппозиция БНФ пыталась убедить коммунистическое большинство в том, что 25 марта должно иметь официальный статус.
— Не стоит забывать, что Верховный Совет XII созыва был избран в 1990 году еще при БССР и монополии коммунистов на власть. Провести такое решение было весьма и весьма проблематично. Мы пытались постоянно. Но люди старой формации были в большинстве, и они не могли это воспринимать. Мы искали какой-то вариант, который был бы компромиссным, чтобы не отменять официальный праздник 27 июля. Но и это не удалось, — вспоминает Наумчик.
С тем, что День независимости Беларуси нужно праздновать именно 25 марта, согласен и Сергей Шупа. Он говорит, что, в отличие от других дат, именно в этот день впервые было четко заявлено о том, что наша страна является независимой.
— Вместе с официальным у нас четыре дня независимости! — удивляет Шупа. — Я имею в виду 3 июля (официальный), 27 июля, 25 августа (придание декларации о государственном суверенитете статуса конституционного закона в 1991-м) и 25 марта. Нужно наконец установить День независимости 25 марта, и все. Если говорить о событиях 1990 и 1991 годов, то в документах, которые тогда приняли, ни разу не прозвучало слово «независимость». Эти даты я бы уважал и отмечал, но не сравнивал бы их с 25 марта.
Читайте также:
